Президент центра энерго-экономических исследований стран Ближнего Востока и Евразии Камилжан КАЛАНДАРОВ:
ПРАВОВАЯ СУДЬБА КАСПИЯ В РУКАХ РОССИИ И ИРАНА

Раздел Каспийского моря до сих пор остается предметом разногласий, в том числе, связанных с разделом ресурсов. О том, по какому пути могут пойти прибрежные государства для политического решения этой проблемы, в интервью "Интерфаксу" рассказал президент центра энерго-экономических исследований стран Ближнего Востока и Евразии Камилжан КАЛАНДАРОВ.

- Есть ли шанс у каспийских стран договориться о разделе Каспия? Или, возможно, стоит искать принципиально новое решение для этой проблемы?

- Думаю, что это пока маловероятно, слишком серьезная правовая коллизия сложилась сегодня вокруг Каспия, к тому же помноженная на разновекторность интересов прибрежных государств. Реально действующим международно-правовым документом, хотя бы в какой-то мере регулирующим правоотношения в бассейне Каспия является договор между Ираном и СССР от 1940 года. Этот документ, признанный мировым сообществом, предоставлял Каспию статус внутреннего водоема, находящегося в совместном пользовании двух стран. Оба государства имели право на свободное судоходство и рыбную ловлю, кроме того, каждое из них наделялось исключительной десятимильной прибрежной зоной, в пределах которой у них были исключительные права на все ресурсы, включая недра. СССР заключил этот договор от имени всех бывших союзных республик. Поэтому с формально-юридической точки зрения и сегодня правовая судьба Каспия в руках двух государств – России, как правопреемника СССР и Исламской Республики Иран, а нынешние новые государства – бывшие союзные республики СССР - могут обоснованно предъявить свои суверенные права на Каспийское море и его ресурсы лишь после заключения нового международного соглашения, аналогичного по статусу советско-иранскому договору.

Имеется, однако, один нюанс. Дело в том, что после заключения этого договора союзное правительство "нарезало" участки акватории и шельфа Каспия между прибрежными республиками, в соответствии с их границами. В пределах этих участков на республики возлагалась ответственность за ведение экономической деятельности, в том числе, и разработку минеральных ресурсов. Иначе говоря, СССР, бывшее по конституции суверенным государством, поделилась частью своего суверенитета с союзными республиками, также бывшими, согласно основному закону, суверенными (это подчеркну) странами, обладающими и международной правоспособностью. И сейчас, когда их суверенитет стал реальным, все это представляет довольно серьезную юридическую базу для нынешних претензий всех без исключения стран региона. Ситуация, как у Ходжи Насреддина в роли кадия (мусульманского судьи) - и ты прав, и ты прав...

Сегодня существует приблизительно пять вариантов международно-правового режима Каспия. Ни один из них пока не устраивает все пять прибрежных государств, и ни один из них толком не регулирует недропользование, в частности, в случаях, когда месторождение оказывается в секторах сразу нескольких государств.

Посему фундаментальное решение каспийского вопроса напрямую зависит от однонаправленности политической воли руководителей стран региона, и от того, насколько страны интегрированы в более широкие международные структуры, что само по себе является фактором, сдерживающим от крайностей и стимулирующим компромиссы в межгосударственных отношений. Например, хорошо взаимно интегрированным России и Казахстану удалось найти компромисс и сегодня ситуация в северном секторе Каспия вполне "рабочая". Этого не скажешь о южном секторе, где сходятся интересы трех разнонаправленных во внешнеполитическом смысле стран. Это ориентирующийся на Европу и США и претендующий на роль проводника их политики в регионе Азербайджан, придерживающийся принципиального "Конструктивного нейтралитета" Туркменистан (этот принцип недавно подтвердил лидер страны Гурбангулы Бердымухаммедов, заявив, что "Туркменистан будет и впредь всемерно содействовать налаживанию и развитию здесь конструктивного сотрудничества, основанного на общепризнанных международных правовых нормах и взаимном учете интересов всех прикаспийских стран" и Ирана, чья политика несвободна от проявления жестких крайностей в отношении стран региона и международного сообщества. Ситуация здесь остается конфликтогенной, однако хочу заметить, что она не дойдет до уровня "горячего" противостояния, хотя вполне возможны мощные пиар-баталии и "войны нервов".

- Как фактор Китая может изменить политическую, экономическую, энергетическую карту Центральной Азии в следующие 10 лет?

- Многие тренды дня сегодняшнего позволяют предположить, что нас ожидает геоэкономическое доминирование Поднебесной в регионе. Это связано с продолжающимся динамичным развитием экономики Китая на фоне статичного послекризисного положения развитых экономик, а также тем, что в своей внешнеэкономической стратегии, Пекин руководствуется комплексным подходом, стремясь вкладывать деньги не только в минеральные ресурсы, интересующие его в данном регионе в первую очередь, но также в инфраструктурные и индустриальные проекты. Китай, в отличие от большинства стран, стремится прийти в Центральную Азию всерьез и надолго, обрести здесь прочную базу для своего присутствия. Более всего китайцев интересует Казахстан, обладающий практически всем спектром минеральных ресурсов, но главное – нефтью и урановой рудой. Этот фактор обеспечивает развитие отношений (и развитие китайского присутствия, конечно) на довольно долгую перспективу. Что касается Туркменистана, откуда Китай получает газ (кстати, по неофициальным данным некоторых экспертов, по относительно невысокой цене-около 187 долларов за тысячу кубометров), то динамика этих отношений будет напрямую определяться темпами роста экономики Китая в целом, а также тем, насколько увеличится доля газа в энергетическом балансе страны. Пока что реально свои позиции в качестве главных энергоносителей для Китая сохраняют нефть и каменный уголь, причем роль последнего где-то даже и увеличилась.

А вот политическую карту региона китайский фактор не изменит никак. Это особенность современной китайской «имперскости» в том, что Пекин никоим образом не влияет и не стремится влиять на социальную и политическую специфику тех стран, куда он осуществляет свою экспансию. Более того, Китай активно заинтересован в создании дееспособной системы региональной безопасности, противостоянию исламизму и более конкретно уйгурскому сепаратизму, непосредственно затрагивающему и внутреннюю безопасность страны. И в этом вопросе Китай готов на равноправной и взаимной основе сотрудничать со странами региона, а также Россией.

- Реален ли, на ваш взгляд, проект строительства газопровода из Туркменистана через Афганистан в Индию?

- Думаю, что пока нет. Во-первых, потому что уровень внутренней безопасности в Афганистане, а также северной части Пакистана таков, что даже если будут полностью предприняты все возможные меры безопасности, нет никаких гарантий того, что вложенные в этот проект инвестиции однажды в прямом смысле этого слова взлетят в воздух в газовом облаке.

Проблема безопасности известна и всем очевидно. Но есть еще два фактора, ставящих под сомнение реализацию данного проекта. Первый из них довольно активное воплощение в жизнь параллельного проекта трубопровода Иран-Пакистан-Индия, по которому возможна поставка от 60 до 150 млрд. кубометров газа в Пакистан и Индию. Эта трасса должна пройти через территорию иранского и пакистанского Белуджистана, района тоже проблемного с точки зрения безопасности (здесь действуют вооруженные группы белуджских сепаратистов), но ситуация здесь несравнима с афганской. Кроме того, следует учитывать возможный успех в разработке потенциально значительных запасов газа в соседнем с Афганистаном Таджикистане, а также начало разведки углеводородов на севере Афганистана.

- Как "сланцевая революция" повлияет на энергобезопасность России?

- Судя, по всему - никак. Практика последнего времени показывает, что к расхожему понятию "сланцевая революция" следует добавлять определение "американская" и успех этой революции, по крайней мере, в Европе, не может быть полностью репродуцируем. Тому есть несколько причин. Назовем некоторые. Во-первых, риски природного и экологического характера. Если в США они не очень заметны, поскольку там газ добывается в достаточно пустынных или малонаселенных районах, то в густонаселенной и урбанизированной Европе это сразу будет очевидным. Также технологически добыча сланцевого газа более сложна, а значит, будет иметь более высокую себестоимость. Применительно к Старому Свету это означает следующее – если в США сланцевые запасы залегают на глубинах до 1 км, то в наиболее перспективных бассейнах Европы (кстати, общий объем европейских сланцевых ресурсов так до сих пор толком не оценен - в Польше и в Украине этот газ залегает на глубинах в 4-6 и 8-10км,соответственно. Поэтому стоимость одной сланцевогазовой скважины в Европе составит никак не меньше 10 млн. долларов, а себестоимость 1000 кубометров такого газа – не менее 250 долларов. В ныне складывающейся ценовой ситуации на газовом рынке не очень выгодно.

Поэтому, если понимать под энергетической безопасностью России корпоративные интересы, связанные с экспортом сырья, то можно сказать, что даже если на европейском рынке возникнет определенная доля сланцевого газа, то она будет относительно небольшой и не сильно повлияет на позиции России как экспортера. Несколько не ясна ситуация с Китаем. Потенциальные запасы сланцевого газа здесь по оценкам в 15 раз больше, чем в США. Правда, залегают они в сложных геологических условиях, плюс в стране нехватка воды в объемах, необходимых для использования современных технологий сланцевой газодобычи-гидроразрыва. Но, если китайцам таки удастся эффективно разработать эти ресурсы (что вполне реально, Китай вполне продемонстрировал, что может эффективно добывать «нетрадиционный газ». Например уже сегодня добыча шахтного метана в стране составляет около 10 млрд кубометров, скоро ее намечено довести и до 20 млрд кубов), не исключено, что об экспорте российского газа в Поднебесную можно будет забыть.

Если же понимать энергобезопасность России как обеспечение энергоресурсами внутренних потребностей страны на необходимом уровне, то должен сказать, что разработка внутренних запасов сланцевого газа и в целом других видов газа из нетрадиционных, труднопроницаемых источников крайне необходима. Сланцевый газ - это специфический вид сырья тот, который "потребляется на месте". И развитие "нетрадиционной газодобычи" позволит нам аккумулировать на внутреннем рынке значительные объемы сырья, и ,тем самым поддержать цены на него на социально приемлемом уровне даже в случае колебаний доходности на внешних рынках.

- Спасибо за интервью!

Апрель, 2013
© 2024 Информационное агентство "Интерфакс-Казахстан"
Ссылка при использовании обязательна

Архив рубрики