Председатель совета Ассоциации финансистов Казахстана Елена БАХМУТОВА:
В СЛУЧАЕ ПРОДОЛЖЕНИЯ ГОСПОДДЕРЖКИ НЕЭФФЕКТИВНЫХ КОМПАНИЙ РЕАЛЕН РИСК ПОЯВЛЕНИЯ «ЗОМБИ» БИЗНЕСА
Годовые отчеты коммерческих банков Казахстана за 2020 год показали увеличение чистой прибыли и активов, несмотря на ухудшение экономической ситуации и снижения доходов населения, связанных с пандемией коронавируса. Правительство запустило большое количество антикризисных программ, включающих увеличение объемов госфинансирования на поддержку экономики и занятости населения. О том, как сказалась пандемия на здоровье банковского сектора и что может произойти, когда Нацбанк выйдет из госпрограмм, в интервью "Интерфакс-Казахстан" рассказала председатель совета Ассоциации финансистов Казахстана Елена БАХМУТОВА.
- Елена Леонидовна, после столь долгой волны пандемии коронавируса должны были оголиться слабые места в банковском секторе. Как, по Вашему мнению, себя чувствуют банки сейчас?
- Чтобы понять, как выглядит на сегодня здоровье банковского сектора, предлагаю рассмотреть финансовые показатели за период с 1 апреля 2020 года по 1 апреля 2021 года. Активы всех БВУ за этот период выросли на 13,1%, при этом ссудный портфель вырос только на 3,5%, до уровня 48,7%, что соответственно привело к снижению доли ссудного портфеля в общих активах банков. До пандемии ссудный портфель составлял 53,2%.
Займы юридических лиц сократились на 5,1%, а физических лиц, напротив, увеличились на 12,6%. Однако стоит обратить внимание, что в кредитный портфель физических лиц включаются и займы из числа индивидуальных предпринимателей, полученные не на бизнес-цели.
Собственно потребительские кредиты за этот год (с 1 апреля 2020 по 1 апреля 2021) выросли на 4,85% и их объем составил 4 трлн 695,8 млрд тенге или 60% портфеля физических лиц.
Займы МСБ за этот год пандемии выросли незначительно — на 1,22% и составили 4 трлн 106 млрд тенге. В общей сложности это 26% от всего ссудного портфеля.
Если говорить о качестве ссудного портфеля, то ситуация выглядит вполне благополучно. Доля NPL90+ за этот период снизилась с 8,9% до 7,1%. Наиболее рискованным сегментом остается всё-таки МСБ. До пандемии доля NPL90+ в их портфеле составляла 15,4%, сейчас она снизилась до 12,4%.
В одном из отчетов Азиатского банка развития говорится, что сегодняшнее участие МСБ в формировании ВВП адекватно их доле в ссудном портфеле. Получается, для того чтобы обеспечить здоровый рост ссудного портфеля с фокусом на малое и среднее предпринимательство, его участие в формировании ВВП также должно возрастать.
За период пандемии мы также видим и значительный рост депозитного портфеля в БВУ. За период с 1 апреля 2020 по 1 апреля 2021 он вырос на 19,1%. При этом вклады физических лиц выросли на 17,5%, а юридических лиц - на 20,8%. В свою очередь это привело к росту активов. При этом совокупный собственный капитал БВУ вырос на 2,5% за указанный период.
- Считаете ли Вы, что показатель NPL90+ (кредиты, просроченные на 90 и более дней) улучшился за счет того, что во время пандемии были предоставлены отсрочки платежей по кредитам?
- Пока делать окончательные выводы преждевременно. Меры господдержки были очень значительными. Например, один крупный БВУ показал в годовом отчете, что 68% субъектов МСБ воспользовались разными формами господдержки. Эти меры поддержки включали как отсрочки по платежам, так и формат субсидирования и гарантирования.
Для субъектов бизнеса, которые пострадали в период пандемии, были предоставлены отсрочки до 1 июля — по рекомендации Агентства по регулированию и развитию финрынка. Такая отсрочка не требует обесценение займов, если нет дополнительных факторов, но в целом могла повлиять на статистику NPL. Необходимо дождаться, когда период отсрочки закончится, чтобы оценить масштаб потерь. Тем более, мораторий на банкротство по требованию госорганов также продлен.
- Заговорив о господдержке, хочется узнать Ваше мнение по поводу того, что Нацбанк с 2023 года начнет поэтапный выход из госпрограмм. Как это скажется на БВУ и рынке в целом?
- Я считаю, что Нацбанк в обычном режиме не должен участвовать в госпрограммах. Это не моя личная точка зрения, а мнение уважаемых международных институтов. Чтобы полноценно выполнять функцию монетарного регулятора, Национальный банк не должен эмиссионными деньгами фондировать госпрограммы. Это задача бюджета и частного капитала. И то, что Национальный банк сообщил заранее о своем намерении, и будет делать это поэтапно, позволяет своевременно трансформировать госпрограммы под возможности государственного бюджета.
К примеру, 99% всех ипотечных кредитов, выданных в прошлом году, — это кредиты с участием госпрограмм. И только 1% ипотечных кредитов — это рыночная ипотека. Из этих 99% ипотеки примерно 56% приходится на программы Отбасы банка, а остальные — это программы «Баспана», «Баспана-хит», программы КИК (Национальная жилищная компания).
Когда пандемия начиналась, международные финансовые институты в лице МВФ, Всемирного банка предупреждали, что, как только появятся признаки выхода из пандемии, необходимо предпринять скоординированные действия по сворачиванию государственного присутствия в экономике. Позитивные цифры в апреле уже достигнуты, однако пока от поддержки экономики отказываться преждевременно, это потребовало уточнения республиканского бюджета текущего года с увеличением на 1,3 трлн тенге в расходной части.
Однако к 2022 году госпрограммы должны пройти тщательную ревизию как в части бюджетного обеспечения, так и стимулов для субъектов рынка. Они должны быть существенно оптимизированы и упрощены. Должны сохраниться формы господдержки для импортозамещения в сфере продуктов питания, в сфере АПК, экспортоориентированных предприятий, в обрабатывающей промышленности. Причем форма поддержки – это гарантирование и частичное субсидирование по кредитам, тогда как само привлечение средств фондируется рынком и по рыночным ставкам. Для диверсификации экономики, государство также может присутствовать и в форме прямых инвестиций, если это необходимо на этапе запуска крупных национальных проектов. Но когда 68% МСБ зависит от госпрограмм, такое оправдано только в условиях пандемии.
Сейчас, на мой взгляд, самый большой вызов – не откладывать такое переформатирование госпрограмм. Использовать положительный опыт сотрудничества правительства, НПП и бизнеса в начале пандемии, и теперь двигаться в другом направлении, постпандемическом.
Бизнесу не очень выгодно отказываться от субсидий, неплатежеспособным компаниям инициировать банкротство. Однако вполне реален риск появления «зомби» бизнеса в недалеком будущем, а потом повторения ситуации с расчисткой токсичных активов банков, поскольку масштабы проблем будут стремительно нарастать в случае продолжения господдержки неэффективных компаний.
Следует отметить, что до 2015 года Нацбанк не участвовал в финансировании госпрограмм. Это была задача бюджета и частично Нацфонда. Однако в 2015-2016 годах возникли проблемы с ликвидностью на рынке и Нацбанк на временной основе принял участие в фондировании некоторых госпрограмм. Прошло 6 лет, и про временный характер такого участия как-то перестали упоминать.
- Возвращаясь к банковскому сектору, Елена Леонидовна, в целом, как Вы считаете, когда нормализуется ситуация?
- Я считала, что ситуация будет нормализоваться всё-таки ближе к концу первого полугодия, к осени. Однако последний отчет правительства говорит о том, что рост ВВП перешёл в положительную зону уже в апреле, хорошие темпы роста в обрабатывающей отрасли, строительстве, фармацевтической промышленности, автомобилестроении, в сфере услуг, позитивные изменения наблюдаются и в росте доходов населения. По совокупности всех этих признаков можно говорить о том, что Казахстан вступил в фазу восстановления.
Думаю, уже к осени проявится какой сегмент бизнеса стал нежизнеспособным. С учетом темпов восстановления, думаю, в МСБ этот сегмент будет не более 25%. И вот тогда будет более очевидна ситуация, как пандемия повлияла на портфель БВУ.
Если говорить в целом о здоровье банковского сектора, то текущий масштаб потенциальных потерь заемщиков от пандемии для банковского сектора существенной угрозы не представляет.
- Годовые отчеты многих банков показывают увеличение чистой прибыли и активов. Хотя многие компании были закрыты, кто-то обанкротился, люди меньше получали и, соответственно, тратили средств. С чем связан рост прибыли в банках по итогам 2020 года?
- Согласно отчету Нацбанка, банковский сектор получил прибыль по результатам 2020 года, однако его собственный капитал увеличился только на 2,5%. Совокупный чистый доход казахстанских банков составляет 726 млрд тенге. Но не все банки получили прибыль.
Если для целей анализа исключить из полученного совокупного дохода банков доходы от переоценки, то станет очевидным, что только 57% доходов приходится на доходы, связанные с вознаграждением , из которых две трети относятся к требованиям клиентам (кредитам). Значительная доля прибыли банков связана с вложением в ценные бумаги, комиссионными доходами и дилинговыми операциями.
Процентный спред на 1 апреля 2020 года составлял 4,12%, снизившись до 3,47% по состоянию на 1 апреля 2021 года. Процентная маржа банков также снизилась с 5,43% до 4,66%. Однако, благодаря росту пассивов и диверсифицированной структуре активов, сектор в целом получил положительный чистый доход и рост собственного капитала на 2,5%.
- Как Вы считаете, будет ли происходить дальнейшая консолидация в банковском секторе или банкротство коммерческих банков? И на сегодня 25 БВУ – это оптимальное количество для Казахстана?
- Оптимального количества банков не бывает. После ухода Банка Пакистана стало 24 банка. АТФ банк сливается с Jusan bank, и в Казахстане останется 23 банка. Также есть один банк, который находится в пограничных условиях. На мой взгляд, 22 или 23 банка – это не так много для Казахстана. Кроме того, есть около 1 тысячи микрофинансовых организаций, включая ломбарды и кредитные товарищества.
Я считаю, что банки в виде моноструктуры уйдут в прошлое, потому что клиентам нужны продукты, структурированные под их потребности. Клиенты сейчас ожидают, что по одному клику получат полный набор финансовых услуг, а заодно им обеспечат доступ и к необходимым нефинансовым услугам, причем в зависимости от профиля клиента. Под эти вызовы должно быть адаптировано банковское законодательство, и конечно, технологические возможности самих банков.
- Если мы заговорили о цифровизации, сейчас активно обсуждают создание цифрового тенге и доклад о нем, опубликованный Национальным банком. Елена Леонидовна, как по Вашему мнению, необходимо ли Казахстану вводить цифровой тенге или нет?
- Очень хорошо, что Национальный банк пошёл по такому прогрессивному пути и опубликовал доклад для всеобщего обсуждения. Конечно, там ещё очень много непонятного, но ответы будут проясняться в процессе пилотного проекта, который будет запущен летом. Надеюсь, что продолжение будет таким же, как начало, когда была большая заинтересованность со стороны рынка. И надеюсь, что и в процессе реализации пилота непосредственные участники рынка смогут высказать свои замечания и получат обратную связь.
Большинство стран уже приступили к изучению темы, тестируют, поэтому Казахстан должен, как минимум, оценить целесообразность введения цифровой валюты.
Если говорить о выгоде для банков, то много будет зависеть от дизайна системы. Пока Нацбанк выбрал гибридный подход, т.е. с участием банков. Однако, есть несколько каналов воздействия на бизнес банков в случае запуска цифрового тенге.
Если смотреть на розницу, то цифровой тенге — это альтернатива наличным деньгам, и конечно, это хорошо. Наличные деньги будут сокращаться, особенно в розничном секторе, и это будет способствовать сокращению теневого оборота. Это позитивно, и, в целом, банки как субъекты экономики выиграют от этого.
По предложенному варианту, цифровой тенге предназначен для использования его в качестве средства платежа, без функции накопления. Однако, даже в таком виде есть риск «цифрового» бегства. Так, у нас есть достаточно большой сегмент юр.лиц, который имеет остатки на текущих счетах. Так получилось, что у нас запрещено платить вознаграждение по текущим счетам юридических и физических лиц. Соответственно, если юр.лицу будет выгодно перевести безналичные деньги с текущих счетов в цифровой тенге, то это окажет прямое влияние на снижение пассивов банков и, соответственно, на потенциальные источники для роста кредитования экономики.
Явление новое и требует осмысления, тщательной оценки опыта разных стран, причем в режиме реального времени и адаптации применительно к местной инфаструктуре финансового рынка.
- Спасибо за интервью!
Июнь, 2021
© 2024 Информационное агентство "Интерфакс-Казахстан"
Ссылка при использовании обязательна
Архив рубрики
