Глава Союза нефтесервисных компаний Рашид ЖАКСЫЛЫКОВ:
С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДЕМ СКОРОЙ РАЗРАБОТКИ МЕСТОРОЖДЕНИЯ КАЛАМКАС-МОРЕ, ПРОЕКТ ОЦЕНИВАЕТСЯ В $7 МЛРД

В Казахстане в скором времени могут приступить к разработке морского месторождения Каламкас-море на Каспии. Проект, стоимость которого оценивается в $7 млрд, по сложности и по уровню инвестиций сопоставим гигантскому Кашагану. При этом ускорить его реализацию можно благодаря уже накопленному опыту на шельфе. О перспективах самых ожидаемых проектов в нефтегазовом секторе страны и развитии отечественных нефтесервисных компаний в интервью агентству "Интерфакс-Казахстан" рассказал председатель президиума Союза нефтесервисных компаний Казахстана Рашид ЖАКСЫЛЫКОВ.

 

- Недавно стало известно, что на месторождении Карачаганак будет реализован проект по поддержанию полки добычи. Какие шансы у отечественных нефтесервисных компаний на участие в этом проекте? Смогут они также поучаствовать в строительстве четвертого НПЗ и газопровода "Сарыарка"?

- Все названные вами проекты интересны, но пока они существуют в виде концепции. На сегодняшний день реальный старт получил ПБР ПУУД (проект расширения месторождения Тенгиз – ИФ-К) консорциума «Тенгизшевройл» (ТШО) - завод третьего поколения. Все тендеры разыграны и определены генеральные подрядчики. Поэтому Союз активно ведет работу именно в этом направлении. И сумма внушительная, все перечисленные вами проекты не перекроют даже одну треть стоимости расширения Тенгиза. Там $38 млрд, помимо того, это новые квалифицированные кадры, новый вид деятельности бизнеса, новые технологии. Поэтому на сегодня отечественный бизнес больше задействован в реальном режиме, в реальном проекте ПБР ТШО.

Что касается расширения Кашагана, оно идет. Они хотят сейчас довести добычу до 450 тыс. в сутки. Это планка выполнимая, и туда особо много денег вливать не будут, потому что резерв при введении этого объекта уже был рассчитан. Может мелкие детали будут, но пока ничего грандиозного не ожидается. Единственное, чего с нетерпением ждем от NCOC (оператор Кашагана – ИФ-К) - это разработка месторождения Каламкас. Это будет идентичное Кашагану месторождение, и там инвестиционный пакет будет очень крупным. Мы ожидаем в районе $7 млрд, наверное, если Каламкас введут.

 

- $7 млрд - это инвестиции в разработку месторождения Каламкас-море?

- Да, инвестиции на осуществление проекта. Концепция вроде уже одобрена инвесторами, глава государства заинтересован и поддержку казахстанской стороны официально озвучил. Теперь идет работа на уровне юристов и финансистов.

Что касается газификации Астаны, я не думаю, что казахстанский бизнес на этом сможет заработать и развиваться. Да, поддержать может, но много компаний там не будет задействовано. У нас и так-то мало компаний, которые могут выдержать конкуренцию в строительстве газотрубопровода, там уникальная сварка должна быть, это очень опасный бизнес, поэтому там будет жесткий отбор. Компании (сервисные – ИФ-К), которые на рынке находятся, скорее всего, не пройдут. Однозначно будем прибегать к услугам иностранных компаний, но на этом проекте, конечно, "обкатаем" и наши отечественные компании.

 

- Можно ли ожидать, что NCOC приступит к разработке месторождения Каламкас-море в ближайшие несколько лет?

- Да. По уровню сложности и объему работ проект сопоставим Кашагану. Глава государства попросил не задерживать. Перед нашей страной стоит задача довести добычу до 125 млн тонн нефти в год к 2024 году. С каким резервом мы можем это осуществить? Мы надеемся на расширение Тенгиза, мы надеемся на Каламкас тоже. Других вариантов я пока не вижу. Вы прекрасно знаете, что в других регионах, как Кызылорда, Актобе, Мангыстау, идет спад добычи. Инвесторы не хотят вкладывать деньги на развитие, потому что все пласты износились, а геологи запаздывают. За эти годы в погоне за расширениями действующих месторождений мы забыли про геологию.

Уровень сложности мы, наверное, уже преодолели, потому что построили Кашаган и имеем огромный опыт. Кашаган чем был уникален? Допустим, до этого казахстанские компании всегда были задействованы на проектах на суше. От Каспия до Карабатана мы три этапа прошли: воду, болотную местность и сушу. На суше, куда ни шло, мы имели опыт, но на болоте и воде нет. Вы знаете историю Кашагана, который на 10 лет позже начался, чем было заявлено. Если Каламкас начнется, то там скорость введения объекта будет быстрой. Во-первых, мы знаем компании, которые могут это осуществить, и инвесторы Кашагана уже имеют дипломатические и дружеские отношения и могут согласовать быстро. То есть команда NCOC на сегодняшний день сложилась.

 

- Как успешно сейчас местные нефтесервисные компании работают на Кашагане и какие у них перспективы на Каламкасе? Могут ли они рассчитывать на сложные объемные работы?

- Последний год правительство сильно опекает и защищает отечественный бизнес. Сейчас, если хочешь участвовать в больших тендерах - свыше $30 млн, то ты должен обязательно иметь совместное предприятие с казахстанской компанией.

Это требование PSA (ТОО "PSA", осуществляет функции полномочного органа в соглашениях о разделе продукции по Северо-Каспийскому и Карачаганакскому проектам – ИФ-К), контролирующего органа, который создан министерством энергетики. Это относится именно к NCOC и KPO (Karachaganak Petroleum Operating). То есть тендеры этих компаний стоимостью свыше $30 млн не могут присуждаться без согласования c PSA. Он имеет право наложить вето и не пропустить тендер. И практика есть, мы на сегодняшний день ощущаем.

 

- Это не противоречит нормам Соглашения о разделе продукции (СРП)?

- Мне кажется, что с каждым годом все больше будет учитываться интерес Казахстана, а не инвестора. Мировая практика это доказывает. Допустим, саудиты. Вначале отдавали инвесторам 95%, остальные 5% оставались у саудитов. Сегодня наоборот, уже 95% у них остается, и только 5% инвесторам. Это и Норвегия пережила. Ничего страшного в этом нет, и мы должны пережить. Вы можете представить, готовится проект ТШО - после строительства завода надо облагородить территорию, зелень посадить, дороги подвести, заборы. Даже такой вид работы казахстанскому бизнесу не хотят отдавать, мы воюем даже за этот участок. Проектное решение осуществляется за границей. А мы ведь можем сажать, строить дороги и заборы.

 

- Кашаган, вы упомянули, планирует расширение добычи до 450 тыс. барр/сут (ЦК-01). Сейчас они немного отстают по срокам или корректируют их. Допустим, пока на запланированные 370 тыс. барр/сут не вышли и планируют уже в 2019 году…

- Абсолютно не отстают, даже опережают. Они идут в срок, понимаете, инвесторы на сегодня, мне кажется, почему именно с расширением немного запаздывают. Вот вы хотите задать вопрос, почему они не начинают этот проект? Инвесторы ждут результата. Они же вложили больше $50 млрд, все мы прекрасно знаем, что там с банковским вознаграждением вышло за $80 млрд. Теперь они ждут отдачи от бизнеса. Как только они почувствуют убедительную отдачу, они начнут отпускать деньги на расширение. Без согласования инвесторов, они (консорциум NCOC – ИФ-К) не могут. Тут не от самой команды NCOC зависит, а от инвесторов, которые вложили деньги в проект. Помимо этого, я не думаю, что у инвесторов только один проект – Кашаган. Наверное, у них есть масса проектов, но Каламкас для них очень интересный. Поэтому, наверное, это тактика или стратегия, как будут готовы вложиться, в тот день начнется проект. Нам остается только ждать.

 

- Будут ли новые открытия на мелких и средних участках, чтобы компании-юниоры могли зарабатывать?

- Вы помните, в начале 2017 года глава государства свои зарубежные визиты начал с Великобритании. Он был там и подписал, если память мне не изменяет, договоры намерения с более 15 европейскими геологоразведочными компаниями, чтобы они приехали в Казахстан и начали деятельность, объединившись с казахстанскими компаниями. Мы пытаемся это делать – открыть новые месторождения.

Мы прекрасно понимаем, что любое месторождение истощается. Огромную надежду дает месторождение Ансаган близ Тенгиза. Там казахстанские компании разрабатывают сколько лет уже, и таких можно перечислять и перечислять. Но на сегодня надо развязать руки геологам, их надо оснастить техническими снаряжениями, практически мы потеряли квалифицированных геологов и их не пополняли. Какое учебное заведение может похвастаться, что они выпускают потомков Каныша Сатпаева? Это творческая работа, мне кажется, мы углубились и придавали значение технической работе. Мы готовили сварщиков, и мы забыли творческую сторону недропользования.

 

- Вы упомянули визит Назарбаева в Великобританию и подписанные документы, результаты есть?

- Подвижки есть, но многие ждали старта МФЦА, потому что они хотели застраховаться и зарегистрировать эти компании именно в МФЦА. Мы дружим с торгово-промышленной палатой Великобритании, и я слышал, что около 4-5 геологоразведочных компаний уже зарегистрировались там.

 

- Сейчас говорят о том, что на глубине 3-4 км уже искать нечего, давайте уходить на шельф и подсолевые слои, проект "Евразия" все хотят начать. Это ведь все сложные проекты и большие инвестиции, а что будет с малыми и средними компаниями на рынке, которые как раз и обеспечивают внутренний рынок сырой нефтью?

- Очень серьезный, проблематичный вопрос. Среди нефтяников такие компании называют "ведерщиками". Это компании, которые в месяц дают 3-5 тыс. тонн нефти, и таких очень много. Во-первых, эти месторождения вначале были приобретены иностранцами, потом из-за малого дебета и нерентабельности они их оставили и ушли. На последних торгах их начали покупать уже казахстанцы. Люди, которые смогли в течение 25 лет что-то заработать, начали вкладывать в эти месторождения. И очень даже успешно. Я знаю даже одного человека, который недавно купил еще два месторождения. Да, оно мало дает, 3-5 тыс. тонн в месяц, но хватает. Там задействованы около 20-30 человек на каждом месторождении. Он полностью отдает нефть на внутренний рынок.

Для того, чтобы эти малые месторождения были интересны, мне кажется, нам как в России надо уравнять продажу нефти как на экспорт, так и на внутренний рынок. У нас на экспорт одна цена, на внутренний рынок другая. Все хотят торговать на экспорт, потому что цена высокая. Если мы сегодня заявляем, что будем теперь в Россию экспортировать бензин, то значит эти три завода (три НПЗ в Казахстане – ИФ-К) работают в полную мощь. Заводы спокойно справляются, другой вопрос – сырья не хватает.

Почему мы сейчас намерены запретить ввоз ГСМ из России? Казахстанский бизнес начал скупать мелкие месторождения и они отдают свой продукт на внутренний рынок. Появился неучтенный объем сырой нефти для обеспечения сырьем этих трех заводов.

 

- Прирост поставок на внутренний рынок был значительный после активизации мелких месторождений?

- На это никто четкий ответ не может дать.

 

- Когда казахстанские бизнесмены начали активно скупать мелкие месторождения?

- Заинтересованность появилась, как только стабилизировалась цена на нефть. Вот понимаете, чем интересен нефтяной рынок? Как только начинается турбулентность цены, не то, что мелкие компании, даже крупные инвесторы "ловят тишину". Как только цена стабилизируется, то они начинают вкладывать. Помните 2014-2015 годы, когда инвестиционный портфель на нефтянку вообще упал. Сейчас снова начали, но чем ближе к $80 за баррель, у меня дрожь, появляется страх. Тем более последнее заявление Трампа о какой-то договоренности с саудитами тоже настораживает. Самая комфортная цена, мне кажется, это $60-65. И инвестор знает, какая у него будет прибыль, и нефтесервис не страдал бы. Цена если рухнет до $30, опять все операторы включат "эконом режим" и нефтесервисная отрасль будет простаивать.

 

- Несмотря на активизацию мелких месторождений, проблема с поставками на внутренний рынок сохраняется? Все-таки обеспечить внутренний рынок нефтью удалось за счет возобновления добычи на замороженных мелких месторождениях или потому что КМГ увеличил поставки?

- Министерство попыталось поднять до 40% (обязать компании поставлять 40% от добычи нефти на внутренний рынок – ИФ-К) для частников и системы КМГ на внутренний рынок. В тот же момент многие инвесторы закрыли месторождения, развернулись и ушли. Как сегодня справляются с этим? Скорее всего, из резервов КМГ много отдают. Нам это не говорят, конечно, но нас не волнует, где они берут. Нам лишь бы лихорадки ГСМ больше не было. Потому что это бьет по всей отрасли, это окончательно подрывает социальную стабильность населения. Наша социальная стабильность, наверное, дороже иногда зарубежных выгод. Молодцы министерство энергетики, что нашли выход обеспечивать полный объем (поставок на отечественные НПЗ – ИФ-К) и отказались от российского бензина, это хорошо проделанная работа.

В прошлом году, когда был ажиотаж на цены на бензин, мне задавали вопрос, я тогда сказал, что всю нефть, которая добывает система КМГ, надо оставлять на отечественном рынке, потому что это национальная компания. Для КМГ благосостояние нации должно быть превыше всего.

Скажу так – наверное, уменьшили долю экспорта КМГ и увеличили долю внутреннего рынка. Потому что дальше такую работу вести нельзя было, то есть до края дошли и начали принимать меры.

 

- Как долго можно будет жить на нефти КМГ? Мы задавали вопрос министерству, начинают ли они переговоры с тремя крупными недропользователями о поставках нефти на внутренний рынок. Они неуверенно подтвердили, но было заявление уже, что ТШО будет на 4 НПЗ поставлять сырье.

- Во-первых, СРП ни один эксперт в Казахстане еще в глаза не видел. Это если я бы видел СРП, подписанный между Шевроном и казахстанским правительством, я бы мог сказать, что у них в СРП отмечено, что через 40 лет они будут поставлять на внутренний рынок столько-то нефти. По остальным тоже. Кто такие инвесторы? Давайте разберем их, это Agip, Eni, Shell. Все те компании, которые имеют заводы по переработке нефти и выпускают готовые нефтепродукты. Они инвестируют деньги, обеспечивают сырьем свои заводы, и, наверное, когда подписывали что-то, больше думали о сырьевом обеспечении своего завода, нежели о внутреннем рынке Казахстана.

Наверное, в СРП это где-то оговорено. Мне кажется, из этого не надо делать никакого секрета. Министру надо сказать, что он видел СРП, и, к примеру, через 30 лет во главу этих компаний придет гражданин Казахстана, а через 35 лет крупные операторы будут поставлять на внутренний рынок столько-то процентов. Чем больше секретов, тем больше злится народ.

 

- Вернемся к нефтесервису, долгие годы существовала проблема с доступом к тендерам компаний с китайским участием. Отмечались завышенные требования, нарушения правил проведения тендеров. Нынешний министр Канат Бозумбаев, не скрывая раздражения, несколько раз публично высказывался на этот счет. Насколько проблема актуальна сейчас?

- Нефтесервис переживает три классических вида бизнеса и три классических вида инвесторов. Первый, американский, в лице Шеврона. У них свои подход, программа, стандарт и политика. Есть европейский, это в частности, NCOC и KPO, где больше задействованы европейские компании. И китайский инвестор.

С первым и со вторым мы научились хотя бы друг друга слышать. Если не договариваться, хотя бы выслушивать. С третьим мы даже разговаривать не научились. В начале этого года я встречался с генеральным директором CNPC, мы дружно беседовали три часа. Они сказали: "Класс, казахстанский бизнес супер! Мы будем помогать, но пока контракт продления не подписан, поэтому мы ничего не инвестируем". На сегодня там полный ноль, работа абсолютно не ведется. У вас есть цифры, посмотрите, сколько CNPC вложил в нефтесервис. На бурение сколько, на строительство. Это абсурд.

 

- То есть сейчас CNPC не инвестируют в свои месторождения в Казахстане, выкачивают нефть только?

- Абсолютно не инвестируют, только выкачивают, потому что не до конца закончена работа по продлению контракта.

 

- Им продлевают контракты на недропользование?

- До меня доходит информация, что юристы работают уже, продлевать будут. Но мне кажется, что в новом контракте надо отрегулировать все моменты, которые больно бьют по казахстанскому бизнесу. Мы помним время, когда CNPC заходил в Казахстан, и те казахстанские компании, которые помогали CNPC развиваться. Однако по истечении семи-восьми лет эти казахстанские компании оказались для них неквалифицированными, и оказались не нужны. Это время ушло для того, чтобы они затащили свои дочерние компании. Мы сколько стучались, сколько бились, но пока не знаем как работать с китайскими нефтяными компаниями. Иногда мне кажется, что даже государственные чиновники не знают, как это делать. Сколько совещаний мы проводили! У них свое видение, понимание - твердо уперлись и делают свое.

В Актобе бытует мнение, что CNPC это компания, которая пришла в Казахстан инвестором, а потом превратила Казахстан в своего инвестора. Иногда нам больно осознавать, что мы до сих пор проигрываем подчистую, как бы ни пытались. Единственный кто, наверное, постоянно контактирует и указывает им на недостатки, это наш Союз. В год я стараюсь два-три раза встречаться. Мне иногда не хватает дополнительной силы в лице "Атамекена", КМГ, даже министерства энергетики, которые могли бы усилить нашу работу.

 

- На уровень президента этот вопрос поднимался?

- Писали письмо, и на уровень президент писал. Печатали о проблеме в СМИ и на этом все, вопрос закрывался. Я не знаю, в чем секрет такой непробиваемости китайских компаний.

 

- Говорилось, что в Казахстане будут создавать совместные предприятия с крупнейшими иностранными нефтесервисными компаниями. Много ли их уже появилось?

- Откуда возникла идея создания СП? Во-первых, на всех крупных проектах (Тенгиз, Кашаган, Карачаганак – ИФ-К) казахстанские компании не могли стать генеральным подрядчиком. Все время мы были на вторых ролях, может даже на третьих и четвертых – на уровне субподряда. Казахстанские компании развивались, и амбиции у нас тоже выросли. Мы хотели достичь уровня генерального подрядчика, но возникали финансовые сложности – необходимо было страховать 30% от стоимости контракта. Мы, казахстанские компании, никак не могли. Пришла идея создания СП и консорциумов, где иностранная компания выступает в роли финансовой группы, а казахстанская в роли технической группы. Объединив усилия, начинаем входить на большие генеральные подряды.

Первая победа уже есть. На проекте ТШО один лот выиграл консорциум "Асар" с участием турецкой компании "Гате", как материнская, и под ней 12 казахстанских компаний. Выиграли лот и стали генеральным подрядчиком. Теперь второй консорциум мы готовим на пусконаладку, он будет называться "Мура" (Наследие). Как материнская будет выступать Wood Group - сильнейшая в мире по пусконаладке, и под нее будем собирать казахстанские компании. На сегодняшний день более 7 казахстанских компаний изъявили желание участвовать в этом.

Как только внедрили систему на проектах KPO и NCOC, когда тендер стоимостью свыше $30 млн может быть присужден только компании с 50% казахстанским участием, иностранные компании сами начали искать казахстанского партнера. Участие иностранных компаний не только обеспечивает финансовую стабильность, но и стабильный рост компании, квалифицированные кадры, новые технологии. Наши отечественные компании переживают трансформацию.

 

- Кстати, работает ли сейчас база поставщиков "Алаш", о которой так много говорили?

- Такое громкое имя, но на сегодня пока результатов она не дала. Мне кажется в базе "Алаш" лучше регистрировать не компании. Операторы не открывают эту базу абсолютно. Даже если ты прошел предквалификацию на базе "Алаш", ты все равно должен пройти ее у операторов. И смысл в этом? Мне кажется, продуктивней было регистрировать там нашу рабочую силу.

 

- Спасибо за интервью!

Июль, 2018
© 2024 Информационное агентство "Интерфакс-Казахстан"
Ссылка при использовании обязательна

Архив рубрики